На Байкале мы провели 15 дней (июль, 2002) и было нас четверо. Программа была хитрая, сложная, насыщенная. Понимая, что по второму разу в Сибирь мы отправимся вряд ли, мы решили посмотреть по максимуму. Организовывала для нас все иркутская фирма, так как московские задирают цены (чуть ли не $1000 за 2 недели без всякой экскурсионной нагрузки) и ничего интересного по сути не предлагают. Путевка наша стоила 12000 руб на человека, но это не считая перелета, который обошелся в 7300руб за 5ч.30мин.полета. Траты на месте минимальны: рыба, пиво, деревенское молоко, творог.

Более месяца до нашего приезда в Иркутской области стояла изнуряющая жара, засуха, и были пожары. Я подозревала, что такая прелестная погода не может продолжаться все лето и мы попадем на дожди. Начало было именно таким. Когда мы из душной Москвы 7 июля прилетели в Иркутск, там было 18 градусов и капало. С поля аэродрома выход сразу в город (!) , минуя даже выдачу багажа. Сошел с трапа – и ты почти в центре города. Потом, уже с улицы, заходишь в здание аэропорта и получаешь сумки. Когда я увидела серое сибирское небо и попала из 30 градусов в 18, то, признаюсь, меня одолевали мысли о том, что я в этой дыре забыла.

Мы устроились в гостинице, в которой ночевали первые 3 ночи. К обеду наступило тепло и солнце (перемены погоды в Сибири часты, и погода с утра совершенно не гарантирует такой же погоды после обеда), и у нас была экскурсия по городу. Город маленький, по словам местных жителей — 4 часа из конца в конец. Есть костел, мужской и женский монастыри, собор. Город возник в 1661 году из острога, так что предки местных жителей — политзаключенные. В Иркутске есть дома 2 декабристов: Волконского и Трубецкого. В доме Волконского было много иностранных групп (иностранцев в Сибири очень много), поэтому мы посетили дом Трубецких. Красивый такой деревянный дом с подвальной частью, где зимой грелись.

В Иркутске нас удивило количество деревянных домов. Некоторые районы — деревня деревней. Но в этих домах есть канализация и водопровод!

Во многих местах Иркутска идет строительство, судя по всему — затяжное. От этого город выглядит совсем грустно. Хотя, гуляя по главной улице, я подумала, что если бы у города были деньги и он отреставрировал бы все старинные дома, вид был бы замечательный. При виде больниц и нецентральных районов мы начинали думать о том, как хорошо жить в Москве.

Распрощавшись с гидом, погуляли по набережной Ангары. Солнце припекало сильно, а когда я сунула руку в воду, мне стало сводить пальцы. Поужинали в японском ресторане. Пока мы ели, пошел сильный сибирский ливень, остановка маршруток черт знает где, стали ловить машину, остановился дядечка, который не только бесплатно довез нас до гостиницы, но и пригласил покататься по городу вечером. После 2 часов катания он повел нас в китайский ресторан за свой счет. Мы ели за большим крутящимся столом, было много мяса и салатов. Потом наш новый знакомый отвез нас обратно, на следующий вечер снова нас пригласил, просто так, у него настроение хорошее, но мы ему не позвонили (устали, да и сколько за чужой счет есть можно). Ничего хорошего он о москвичах, наверное, не подумал.

На второй день, 8 июля, мы ездили в Листвянку — поселок, расположенный у истока Ангары. Исток Ангары знаменит тем, что это самый широкий исток в мире – 830м. Обычно же река с ручейка начинается.

Перед Листвянкой мы заехали в Тальцы – музей деревянного зодчества на берегу Ангары. Там представлены бурятские и эвенкийские постройки (русские избы тоже есть) . Эвенки — люди лесные, живут семьями в чумах, кочуют, охотятся на медведя, при захоронении кладут тело в пустой ствол дерева и закрепляют на 2 срубленных вертикальных стволах. Получается кладбище, где покойники — в воздухе, на высоте около 2 метров от земли. Буряты – степные люди, живут в юртах. Их религия — шаманизм, но об этом ниже.

В Тальцах мне очень понравилось: жара, солнце, все цветет, бабочек — море. На цветке — по несколько штук. Садятся на одежду, на сумки. Берега Ангары зеленые, в соснах-березах, совершенно не заселенные и не испоганенные цивилизацией. Плотность населения в Сибири очень низкая, места нетронутые. Ближе к Байкалу Ангара сплошь окружена горами, потому что она образовалась в результате трещины в Приморском хребте.

В Листвянке мы впервые увидели Байкал и поели омуля. Омуль – эндемик Байкала (т.е. встречается только на Байкале), очень нежная рыбка и костей мало. Кроме него водятся еще сиг, хариус, кое-где есть щука и окунь, но мы с ними не сталкивались. Мы сходили на камень Черского — смотровая площадка, около 200 метров над Байкалом. Зашли в лимнологический музей, где рассказывают про Байкал. Протяженность озера с севера на юг – 635 км, а его периметр — 2000км. Высота — 450м н.у.м. Самое глубокое место находится возле Ольхона – 1637м. Ольхон – самый крупный байкальский остров, а всего их там 30. В Байкале живет всего одно млекопитающее – нерпа, она когда-то приплыла по рекам из Балтийского моря, видоизменилась и стала из балтийской нерпы байкальской. Микроорганизмы в озере не живут, слишком холодно. Прозрачность воды такова, что белый диск диаметром 30 см виден на глубине 30м. Воду можно пить прямо из озера, не кипяченую. Мы так и делали. Носили с собой кружку или бутылку.

Еще живет в Байкале рыбка голомянка, мы ее только в заспиртованном виде видели. Она маленькая, на 80% состоит из жира. Остальное — скелет. Промысла на нее нет, потому что жир никому не нужен. Живет она на глубине, при потеплении на несколько градусов умирает. Иногда она с глубин поднимается и попадает в сети. Когда сети достают, она тает и получается просто жир, размазанный по сети. Говорят, ее можно на сковороду положить и поджарить что-нибудь на ее жиру.

9 июля мы съездили на Круго-Байкальскую железную дорогу (КБЖД). Она была построена в начале века, но с 1957 г. не функционирует, так как из-за образования Иркутского водохранилища на Ангаре половину ж/д затопило. По сохранившейся части ходит дрезина и, иногда, поезд местного назначения. Одно время ж/д связь между западным и восточным берегами озера зимой осуществлялась по льду, к весне рельсы разбирали. Летом и в межсезонье весь состав (кроме паровоза) заезжал на ледокол-паром, где находились рельсы, и ледокол его перевозил на другой берег. Пассажиров перевозил ледокол помельче. Потом большой ледокол утонул. То место КБЖД, где мы были, находится в 20 минутах езды от самой южной точки Байкала – Слюдянки (там построен вокзал полностью из байкальского мрамора. Мрамор добывают на Байкале, мы его видели, огромные белоснежные глыбы на берегу). На юге через туман и облака просвечивал хребет Хамар-Дабан, одно из самых дождливых мест в мире. Дождь там идет почти всегда. День, выбранный нами для поездки на КБЖД, исключением не был.

Берега Байкала горные и каменистые, туннели ж/д прорыты в скалах. По плотности туннелей эта ж/д уникальна. Народу по ней гуляет много, многие с палатками. Это считается маршрут выходного дня. Но меня потрясли не туннели, а то, что на каменистых скалах растет много лилий: большие желтые, которые пахнут, и маленькие красные (саранки) без запаха.

10 июля мы покинули Иркутск и поплыли в бухту Сенная, которая находится на западном берегу Байкала. В бухте живет егерь, который является смотрителем Прибайкальского национального парка, его дочка, их коровы, 16собак и кошка. Егерь сдает койки в 2 избушках. В бухте Сенная мы жили 4 дня.

В первый день загорали в бухте Сухая (в Сенной народу много: кроме нас еще около 10 человек жили у егеря (в основном его знакомые). 10 человек на пляже — для Байкала это слишком много.

Бухта Сухая похожа на маленький рай. Маленькая, на берегу – песочек, с одной стороны гора аккуратно покрыта соснами, с другой — каменистая скала с камнями в воде. Вода вполне приемлемая для купания (забежал, несколько раз прогреб, выбежал).

Вечером начался шторм. Он очень скромно выглядел, не так впечатляюще, как морской, но местные на море не ходят (озером Байкал никто не называет, даже проливы там — Малое и Большое Море), рыбу не ловят, моторки не заводят. Потому что дунет с гор — и нет лодки. В нашей бухте когда-то затонуло научное судно, предназначенное для эксплуатации на океане. Не помню, зачем его туда пригнали, но порыв ветра его опрокинул.

На следующее утро купаться было уже нельзя. Шторм перемешал воду в бухте, мы даже умыться не смогли толком. В этот пасмурный день у нас был поход в бухту Песчаная, где расположена турбаза. Это в 5 км от Сенной. Из Сенной в Песчаную ведет красивейшая тропа с видами на Байкал, обрывами и спусками в маленькие песчаные бухты. По пути мы посмотрели на сибирскую сосну, которую называют “мужество жизни”, потому что она выросла на большом голом камне, корни ее спускаются вдоль камня по воздуху и уходят в песок. Дереву много лет, оно уже засыхает, скоро будет на одну байкальскую достопримечательность меньше.

Почти все бухты имеют названия: мы проходили бухты Бабушка и Внучка, а также мыс Дед. В бухте Песчаная растут ходульные деревья: сосны, выросшие на песке, у которых ветер постепенно выдул землю и песок из под корней. Несколько метров корней переплетаются в воздухе перед тем как уйти под землю.

От Песчаной мы дошли до Бакланьего камня, торчащего в озере на расстоянии 160м от берега. Раньше на Байкале водилось много бакланов, теперь на камне только чайки и огари гнездятся.

12 июля у нас было восхождение на Кедровый перевал, 1800м н.у.м. По пути мы проходили “клещиный пояс” — участок лиственного леса, где много клещей. Проходили его быстро, собирая с себя клещей, а когда попадали снова в хвойный лес, перетряхивали одежду. Все сняли с себя по несколько клещей (спреи, отгоняющие слепней и комаров, на клещей не особо действуют). Проводник сказал, что в мае, проходя через это место, снимал с себя около 50 клещей. Кедровый перевал был единственным местом, где мы столкнулись с клещами. В остальном, насекомые нас совсем не мучили. В подмосковном лесу комаров больше. На Кедровом перевале мы видели настоящую старую тайгу и кедровые заимки, где раньше жили добытчики кедровых орехов. Сохранились их избушки, инструменты, под слоем хвои орехи валяются. Орех на Кедровом перестали добывать совсем недавно, так как какой-то паразит начал поедать орехи и сделал массовую заготовку невыгодной. На обратном пути мы видели свежие волчьи следы. Медведи там тоже водятся. Но они осторожны. Проводник сказал, что медведи нас в тот день точно видели. А мы видели только их помет. И еще помет кабарги. В тайге вся земля покрыта баданом – сочные крупные зеленые листья стелятся по земле. Бадан еще называют монгольский чай. Прошлогодние листья собирают и заваривают. Мы их в чай добавляли. С Кедрового мы вернулись совершенно усталые, но полные впечатлений.

На следующий день мы загорали и бездельничали. Вечером срочно засобирались в Харгино, откуда нас должна была забрать машина на Ольхон (от Сенной нет дорог). Хотя переезд был запланирован на утро, проводник опасался дождя. По дождю мы бы не въехали на гору. Егерь любезно провез нас на своей моторке до нужной бухты. Ехали мы около получаса. Пешком с вещами, я думаю, шли бы дня 3. Это сибиряки пробегают такие тропы за час с 40-килограммовым рюкзаком. Вывозили нас ребята из МЧС. Уже стемнело. Наш Уазик полз в чуть ли не в вертикальную гору. В самый интересный момент у видеокамеры сел аккумулятор. Вид в лобовое стекло напоминал сказки о Сером волке и Кощее (не потому, что там звери бегали, а пейзаж такой). Машину трясло. Периодически мужики выбегали подкладывать под задние колеса глыбы, чтобы машина не съехала вниз. Пошел дождь, но мы успели выбраться на перевал, пока не размыло дорогу. Для нас это значило, что мы попадем на Ольхон. Ночевали мы на заброшенной зимовке, а на следующий день до самого обеда по бездорожью добирались к паромной переправе на Ольхон. Надо уточнить, что не все в Сибири так плохо, и не все ездят на остров таким жутким путем. Это была наша «эксклюзивная» программа. В бухту Сенную можно добраться только по воде, а на Ольхон только из Иркутска. Это заняло бы много времени (2 дня) ехать на Ольхон через Иркутск. Сотрудники фирмы сбились с ног в поисках людей, которые согласились бы туристов везти той дорогой, которой мы ехали.

Если когда-нибудь поедете на Байкал, съездите на Ольхон обязательно. Остров сильно отличается от остального Байкала. Он небольшой: 71 км в длину, 15 в ширину. Там есть и степь, и горы, и скалы, и залежи мрамора. Есть внутренние очень теплые озера, бегают суслики, цветет чабрец. Коровы лазают по горам, рыбу ловят сетями. Это святое место, где происходят международные съезды шаманов. С запада Ольхон омывается Малым морем – пролив между островом и материком шириной 20 км, с востока – Большим морем – Байкалом. На Малом море вода всегда значительно теплее, за счет того, что оно уже остального озера. На Малом море мы купались, на восточном побережье только руки мочили. На Ольхоне свой микроклимат. Заговори с сибиряком об Ольхоне – каждый сразу расскажет о его микроклимате. Везде может идти дождь , а ты сидишь на Ольхоне под солнцем и видишь, что вокруг висят тучи. Но может и наоборот: во всей Иркутской области солнце, а над Ольхоном стоит циклончик. Горы, окружающие Байкал, затрудняют перемещение воздушных масс с острова на материк. Весна на Ольхоне поздняя, потому что ледоход на Байкале начинается в середине мая. Зато осень теплая. Когда на материке уже холодно, Ольхон держится за счет прогретого Байкала и там на 10-12 градусов теплее. Ольхон славится своими ветрами. Самый знаменитый – сарма, дует с северо-запада острова. Может срывать почву с гор. В одной рыбацкой деревне занесло и порушило песком почти все дома. Это место так и называется – Песчаное. Мы там были, деревня теперь нежилая, зрелище грустное. Сарма на Байкале – самый страшный ветер. Налетает внезапно за 40 секунд. Деревья валит. Нам его испытать не довелось. С землетрясением тоже не сложилось: оно произошло через несколько дней после нашего отъезда, силой 5 баллов. Вообще, мы на Ольхоне пережили и дождь, и жару, и знаменитые байкальские туманы (когда стоишь в нескольких шагах от Байкала, а озера не видишь или другой вид тумана, когда день солнечный, на скалах – пекло, моря внизу за туманом не видно, между гор в распадке висит туман. Выходишь из тумана на скалы – раздеваешься, загораешь, заходишь обратно, а там народ сидит и дрожит от холода). Кроме сармы, с северо-востока дует Баргузин, с севера – верховой ветер Ангара, с юга — низовой, или Култук. С внешним миром Ольхон связан паромной переправой. Очереди по воскресеньям огромные, многие местные ведь просто на выходные приезжают. Можно весь день простоять. Если штормит, паром работать не будет. Поэтому отъезд с Ольхона – всегда событие непредсказуемое. Недалеко от въезда на остров есть бурхан (святое место для шаманистов), где принято бросать из машины деньги, табак из сигарет вытряхивать или водку брызгать. Иначе Бог Ольхона не отпустит с острова.

Мы жили на турбазе в поселке Хужир. Из 1500 жителей Ольхона 1200 живет в Хужире. Честно говоря, остальные деревни производят впечатление нежилых, где там остальные 300 человек спрятались, непонятно. Ольхон – бурятский остров, местное население – буряты и названия достопримечательностей все соответствующие. В Хужире несколько турбаз, каждая из них – это несколько деревянных домов и столовая. Мы жили в доме зажиточных хужирцев, которые на лето переезжают жить в баню (!). Изнутри наш дом был обставлен как неплохая городская квартира, ковры, зеркала и т.п. В некоторых комнатах, правда, не хватало дверей или занавесок на окнах. Туалет, конечно, на улице, типично деревенский. У нашего спутника туда как-то модная сумка с фотоаппаратом упала. Но так как в том, что касается кино –и фотооптики, он очень разборчив, то сумка у него из особого нетонущего материала (как знал, когда покупал). Фотоаппарат не утонул, сумка в яме была изловлена, а ночью он ходил на море, отчищал песком куски дерьма и полоскал сумку в чистейшей байкальской воде. Думаю, в будущем он с багажом в туалет не потащится.

На Ольхоне мы объелись рыбы. Фрукты там — экзотика. Мясо хранить негде, так как нет холодильников (нет электричества). Нет радио и телефонов. Но телевизоры 3 часа в день работают от местных генераторов. Рыбой нас в столовой кормили жареной, соленой, копченой, ухой, а также пирогами с рыбой, рулетами из рыбы, чебуреками с рыбой. Выезд на экскурсии включает пикник с обедом. То есть пока ты осматриваешь красоты, шофер-бурят Слава варит котелок ухи и жарит рыбу на огне. Излишки отдавались туристам-дикарям или выливались.

Однажды у нас была культурная программа – встреча с шаманом. За встречу он просил 50 руб. с человека. Ждали мы его долго – он сначала интервью датчанам давал. Потом, сидя у костра, пел нам по-бурятски и рассказывал про бурятские традиции. Все из присутствующих думали, что шаманизм – это колдовство, общение с потусторонним миром и т.д. оказалось, что это – религия, в которой почитаются предки и силы природы. У нашего шамана был раздвоенный большой палец. Он сказал, что это знак избранности, который передается у них из поколения в поколение. Наш шофер из Иркутска объяснил раздвоенность пальца предками-сифилитиками. В конце встречи шаман предсказал погоду на следующий день – обещал жару. Она наступила к вечеру, всю первую половину дня над островом летали тучи тумана, из-за которого мы во время экскурсии не увидели Байкала со многих скал, но зато получили уникальные снимки.

Возле нашей турбазы находилась скала Шаманка – место, где раньше жили ольхонские боги. Потом их люди спугнули, и теперь они живут на труднодоступной горе Жима в реликтовых ельниках, на северо-востоке острова.

Один раз после обеда мы решили, не взирая на мелкий дождь, пойти гулять вдоль пляжа. Песчаный пляж Сарайского залива (ближайшего к турбазе) тянется на 3 км. На воде сидели чайки, которых мы пытались поднять в воздух для фотографирования, запульнув в середину стаи булыжник. Чайки нас даже взглядом не удостоили. За Сарайским заливом начался другой, тоже очень красивый. Мы дошли до острова Крокодильчик ( в данном случае название дано очень верно). Весь берег порос чабрецом и мы видели много сурков.

16 июля мы ездили на восток Ольхона, в падь Тэшкинэ (падь или распадок — так в Сибири называют ущелье между горами). Тэшкинэ – единственное место на востоке острова, где есть подъезд к воде. В других местах – неприступные горы. Когда мы приехали в Тэшкинэ, оказалось, что это очень популярное место для пикника. Даже туалет деревянный стоит. С Байкала дул холодный ветер, чувствовалось, что это не Малое море. Обед был обалденный (как и на всех последующих выездах). Большой котел ухи, таз салата, омуль, жареный на костре и чай с чабрецом. После такого обеда мы поехали на теплое внутреннее озеро Шара-Нуры. Оно мелкое, очень теплое и при этом грязевое. Народ на берегу сидит грязью обмазанный. Я там душу отвела, наконец-то, наплавалась.

А наш шофер заварил еще чаю с чабрецом.

17 июля мы ездили на мыс Хобой, на север Ольхона, в самую красивую его часть. Сначала мы были в пади Узуры – там скалы покрыты красным лишайником и летают бабочки-махаоны. Затем поехали осматривать красивые мысы – Шунтэ и Хобой. Хобой – святое место. Там стоит сэргэ – священный столбик, обвязанный ленточками. Возле него оставляют подношения богу. На обратном пути посмотрели красные скалы “Три брата”, нашли там пещеру в скалах, а потом заехали в Красный Яр – место названо так из-за цвета глины на склонах. В бухточке находятся залежи мрамора: в воде и на берегу лежат огромные белые глыбы, чистейше белого цвета, чем-то даже на снег похожи. У меня было желание такую окатанную водой глыбу в квартире или на даче поместить, вместо кресла.

На Ольхоне я общалась со швейцарцем, который сказал, что на Байкале красивее, чем в Швейцарии. И сделал мне комплимент насчет моего немецкого.

Наша последняя экскурсия была 19 июля в южную часть Ольхона, в Халзаны. Это степная зона. Видели куропаток, они от нас убежали (даже заметив наш к ним активный интерес, взлетать не стали, видимо, отводили нас от птенцов). Остаток дня мы провели на Нурском озере, это самое солнечное место в Иркутской области. После обеда с гор поползли тучи, зависли рядом с озером, совсем рядом с нами шел дождь, но над нами светило солнце!

Последние 2 дня мы провели на пляже в блаженном ничегонеделании. Горячий песок, голубое прозрачное море, очень мало народа – как на хорошем курорте, только особо не покупаешься. Проплыл — и выбегать.

Когда мы уезжали из Иркутска, там было 35 градусов в тени. С погодой в отпуске нам, можно сказать, повезло. Всего три дня дожди. Вернулись загорелые, как с юга.

К концу отдыха народ, правда, начал мечтать о мясе и фруктах.